— Бывай, Боец. Я прогон пущу по городу, что ты теперь не один трешься, а кладбищенский. У нас здесь один за всех и все за одного, как у Дюма, просек? Правда все пацаны у нас Д’Артаньяны… — Заур хохотнул плечами пожал.

А потом, когда он как удав, блин меня загипнотизировал, и я вошел в «транс», расслабившись, Заур резко ударил меня под дых апперкотом. Я перекрылся, успел среагировать, но удар все-же пропустил. Дыхание перехватило, я согнулся пополам, хватая ртом воздух, как рыба на берег выброшенная.

Заур меня за плечи приобнял, в его руках не пойми откуда складная выкидуха появилась. Нож он к моей шее приставил и зашептал на ухо.

— Еще раз в отказ пойдешь и варежку на меня откроешь, на перо насажу, понятно?

Я не ответил. Кидаться в драку не стал. Убивать меня Заур явно не собирался.

— Заруби себе на носу, Боец.

Едва заметное движение руки, мой собеседник сложил выкидной нож обратно. Умело так, как будто только этим и занимался. Шею размял и из кармана кольцо достал, точно такое, как у него на пальце — золото, с отпечаткой буквы «К».

— Держи, считай, что ты принят. Носи не снимая.

Я, стиснув зубы, кольцо взял.

— А вот за то, что ты Леху не добил, я тебя к нему на тренировке в пару поставлю, как раз к утру он очухается.

— Так сотряс же у него, — пожал я плечами, надевая кольцо, которое было чуть великовато.

— У него башка, как у танка башня, — хмыкнул Заур. — Нихрена ему не будет. Одыбается.

Глава 17

Первое, что следовало сделать после выхода из «Спартанца» — обзавестись жильем. Мысли на этот счёт у меня были самые разные. Гостиниц в Ростове было пруд пруди, причем самых разных, некоторые из них «держали» как раз кладбищенские, и за вполне умеренную плату меня могли туда заселить.

— В «Турист» на Ленина пойдешь? — предложил Заур, когда я ему обозначил вопрос по жилью. — У нас там целый этаж свой.

Я припомнил высотное здание на площади Ленина, напротив памятника Ильичу, с огромной надписью «ТУРИСТ» на последнем этаже. Место отличное, да и бабки мне пошиковать позволяли. Но далековато. Оттуда до «Спартанца» ехать полчаса. Убивать час на проезд в обе стороны — такое себе. Да и деньги — это такая штука хитрая, сегодня они есть, завтра их нет. В 1993 году особо актуально иметь заначку на «черный день», потому что сегодня ты на коне, а завтра под конем. Ну и чем меньше народа будет по мне в курсах, тем лучше. А искать меня будут, чтобы с меня спросить, и даже перстень кладбищенских не поможет, я пехота. Такие как я — не более чем расходный материал. Поэтому надо быть готовым, например, к кирпичу, который «случайно» на голову попадет…

— А поближе есть что? — поинтересовался я.

— На Северном чтобы? — Заур задумался, припомнил. — Не, ну есть вариант, конечно, но тухляк сплошной. В смысле, обычные конуры съемные. Там же без столовки, жрать самому готовить… такое себе, но если тебе не в лом?..

— Не сахарный, не растаю, — заверил я. — Пельменей отварю, макароны по-флотски. Нормальная мужская еда.

— Смотри сам. Я по зиме бабу одну трахал, а у нее пахан в советское время себе несколько хат урвал, сейчас Ленка их сдает, чтобы на плаву держаться.

Заур надиктовал мне адрес своей бывшей, чтобы я у нее по съему жилья поинтересовался.

— Топай к мосту через вонючку на пересечении Космонавтов-Волкова. Щас выйдешь и первый мост увидишь, как в центр дергать, а второй — между рынками, продуктовым и с тряпьем. Там дома, общаги бывшие, вдоль дороги понатыканные, — он дал мне координаты. — У Ленки свой ларек, она в нем чаще всего сама ишачит, фиолетовый такой. Скажешь, что от меня.

Я Заура поблагодарил и потопал, заодно решив на районе осмотреться, раз уж мне тут придется жить. Зашел в магазин «Донские зори», бывший кооператив, удобно располагавшийся с торца того же здания, в котором и «Спартанец» находился. Взял колбасы, хлеба и кефира — пожрать на ходу. Наш зал, кстати, место занимал в самом начале района, о чем оповещала надпись «Ворошиловский район», сделанная большими каменными буквами на постаменте. Хрен его знает, почему Ворошиловский, если местные Северным называют. До продуктового рынка оказалось рукой подать. Северный, в принципе, оказался хорошо устроенным районом — в шаговой доступности парк с речкой, два рынка, ларьки. Да и сам район молодой, дома свежие, сталинок нет. Хрущевки встречаются, но куда больше здесь панелек в девять и двенадцать этажей, много кирпичных «свечек». Короче, на Северном можно жить да не тужить, осталось с местом для этого самого житья определиться.

На продуктовый рынок я заходить не стал, прошел по улице с названием Космонавтов, а Волкова оказалась первой улицей, Космонавтов пересекающей. Вообще-то прикольная концепция — улицы здесь были названы в честь героев советской космонавтики. Скоро я увидел те самые общаги, о которых Заур говорил. Кирпичные высотки, сразу за рынком с тряпьем расположенные. И весьма удачно расположенные, потому что мне явно надо обновить гардероб. Танк последнюю рубашку на мне порвал, все пуговицы с мясом вырвал, а на штанах тоже беда — в момент, когда я удар кувырком наносил, «очко» на брюках с перепугу треснуло. В общем, потребуются мне обновки.

Ларек нашел сразу, он на остановке и стоял и действительно был ярко-фиолетового цвета. Еще название такое прикольное — «Фиолетовый магазинчик». Бывшая Заура явно в рекламе была прошаренная.

Зайдя в магазинчик, я неожиданно увидел за прилавком здоровенную бабу. Тучную такую, жопа как две мои и сиськи, что хрен там руками обхватишь. Баба занималась тем, что компостировала мозги молодой девчонке. Мне краем уха удалось подслушать их разговор.

— А вот паспорт обратно получишь тогда, когда долг магазину вернешь! — баба-конь потрясла документом перед лицом девчонки, видимо, реализатора.

— Елена Александровна, я же не виновата, что холодильник сломался, — прошептала девчонка, смотря на хозяйку сонными глазами, видать, только после суток в магазине. Такие вот ларьки обычно круглосуточно работали.

— Никто не виноват, Маруся, — и с этими словами бывшая Заура паспорт себе за пазуху сунула.

Девчонка, голову опустив, из магазина вышла. Ей бы за вредность доплачивать, при такой работе, когда по ночам у ларька алкашня местная трется, водку просят в долг продать…

— Вы не видите, что у нас учет? — переключила на меня внимание Лена, занявшая место на кассе. — Для кого на дверях табличка висит?

— Я от Заура, — пояснил я, не припоминая никакой таблички, да это было и не важно.

Лена, заслышав имя бывшенького, сразу расцвела, щечки молочные порозовели.

— Ой, а я думала, он обо мне забыл… — пролепетала она и еще больше покраснела. — Помнит, зараза.

— Мне Заур подсказал, что можно насчет хаты поинтересоваться? — я сразу разговор в деловую струю вернул. — Кости надо бросить.

Лена сразу осунулась, думала, видать, что Заур меня по другому вопросу послал и явно чего-то от мужика иного ждала. Посерьезнела, взяла тряпку, с прилавка с забугорными шоколадками принялась пыль смахивать. Есть такой тип баб, которые со стрессом борются, занимая себя делом, пусть даже совершенно бесполезным. Вот эта — такая как раз.

— А чего тебя не селят в «Турист»? Заур от меня как раз туда съехал зимой, — не подымая глаз, поинтересовалась хозяйка.

Вон оно откуда ветер дует. Заур, видимо, раньше у Лены перебивался, пока кладбищенские себе гостиницу «Турист» не отжали. Могу предположить, что после этого пути Заура и Лены разошлись, как в море корабли. Не хотелось думать, что мужик с хозяйкой из-за выгоды спал, но на это все прямо указывало. Хотя… о вкусах не спорят, может, ему такой типаж нравится, вроде как, избранница Зевса Громовержца.

— Гостиницы просто не люблю, — признался я.

— Ясно, — она прекратила уборку, тряпку под прилавок бросила и, сдув лезущую в глаза челку, ответила. — Занято все, и Зауру это прекрасно известно.

— Совсем-совсем все? — я посмотрел на неё с прищуром.